Путч в Уагадугу - Страница 31

Эммануэль Бангаре вышел от Товарища-Президента в состоянии, близком к истерике. Если ему удастся разоблачить заговор с целью государственного переворота, его карьера обеспечена на всю оставшуюся жизнь. Он немедля принялся за дело, пустив по всем возможным следам своих осведомителей.

Увы, до сих пор никакой информации не поступило... Чтобы развеяться, Бангаре выпил немного н'доло и попытался уснуть, как вдруг услышал шум мотора: в сад въехала машина и остановилась у крыльца.

Он никого не ждал... А врагов у него было немало. Бангаре вскочил на ноги, схватил свой «Калашников» и толкнул локтем в бок Ситу Лингани. Та села в постели, вытаращив полные ужаса глаза. С тех пор как она сошлась с Бангаре, она всегда боялась, что однажды ночью явятся убийцы и расправятся с ними обоими... В дверь тихонько постучали.

— Кто там? — крикнул Бангаре, предусмотрительно отскочив в сторону, чтобы не подставлять себя под возможный удар.

— Это я, патрон, — ответил хорошо знакомый голос — южноафриканца Питера, известного под кличкой «Кровосос».

— Чего тебе надо?

— Важное дело, патрон.

Ругаясь сквозь зубы, Бангаре натянул брюки и открыл дверь. Перед ним действительно стоял бритый наголо негр в своей неизменной кожаной куртке и сандалиях. Заметив на кровати совершенно голую Ситу Лингани, Питер благоразумно отвел взгляд.

— Патрон, — начал он, — мы нашли одного типа, который может вас заинтересовать...

— Кого это? — спросил мулат, мигом стряхнув с себя остатки сна.

— Это некий Бабу, двоюродный брат старшего сержанта Била Нассары, начальника охраны Патрона. Он вроде сидел на мели, а со вчерашнего дня так и сыплет деньгами. Ставит всем пиво, заплатил тридцать тысяч долгов... И еще он задавал своему двоюродному брату странные вопросы — вроде того, куда и когда ездит Патрон.

— О-ля-ля! В самом деле интересно! — воскликнул Бангаре. — Где он, этот твой Бабу?

— В машине, патрон. С ним Али.

— Приведи-ка его.

Кровосос выбежал и вскоре вернулся, толкая перед собой тщедушного негра со связанными за спиной руками, который бешено вращал глазами от страха. Бангаре успел надеть футболку и ждал посреди гостиной, скрестив на груди руки.

— Вот Бабу, патрон, — объявил Питер.

— Ну что, приятель, ты, говорят, разбогател? — бросил Бангаре пленнику.

Тот несколько раз шумно сглотнул слюну и наконец выдавил:

— Вай! Это подарок, шеф...

Бангаре повидал на своем веку достаточно лжецов, чтобы безошибочно угадывать фальшь. От этого человека прямо-таки разило ложью и страхом. Конечно, речь могла идти просто о темных делишках, на которые горазды африканцы... Но могло быть и кое-что посерьезнее.

— Ах, вот как! Подарок? — протянул он.

И безо всякого перехода ударил Бабу прикладом автомата в солнечное сплетение. Негр взвыл от боли и согнулся пополам. Из-за пилли-пилли эта часть тела у всех африканцев была особенно чувствительной.

— Заткни ему глотку, черт возьми! — рявкнул Бангаре.

Тотчас исполнительный Кровосос едва не задушил Бабу... Бангаре схватил его за курчавые волосы и приподнял.

— Кто дал тебе эти деньги?

Негр молчал, стуча зубами от ужаса. Мозг Бангаре напряженно работал. Нельзя допрашивать его на вилле: если будет слишком много шума, могут вмешаться военные, а он хотел раскрутить это дело сам. О том, чтобы сдать Бабу органам госбезопасности, не могло быть и речи. Внезапно его осенила гениальная идея. Вернувшись в спальню, он отрывисто бросил Сите Лингани:

— Твой брат еще работает в своей мастерской?

— Да, а что?

— Поехали к нему.

— Прямо сейчас?

Бангаре размахнулся и влепил своей подруге увесистую оплеуху. Негритянка отлетела к стене, и у нее сразу пропало желание задавать вопросы.

Не сказав больше ни слова, она набросила бубу и последовала за своим любовником. Алжирец Али-Шило сидел за рулем «Р-16». Бангаре сел рядом с ним, а Сита Лингани — сзади вместе с Питером и серым от страха пленником. Чтобы добраться до африканского квартала Ниогсин, надо было пересечь весь город. В машине царила гробовая тишина, нарушаемая время от времени лишь скрипом тормозов и щелчками коробки скоростей. Наконец они выехали на 58-ю авеню, прямую, как стрела, и пустынную в этот поздний час улицу, вдоль которой тянулись ряды низких домов.

Сита Лингани вышла первой и постучалась в одну из дверей. Минуту спустя ей открыл голый до пояса негр с электрической лампой в руке — ее брат. Узнав стоявших за спиной сестры Бангаре и Али-Шило, он проглотил вертевшиеся на языке комментарии насчет позднего визита и лишь спросил:

— Что случилось?

— Нам нужна твоя мастерская, — сказал Бангаре. — Откроешь нам и посветишь.

Негр не стал возражать: спорить с Бангаре было опасно. Он повел незваных гостей через двор, заваленный листами меди, формами для литья, незаконченными статуями, всевозможными инструментами и на ощупь открыл дверь мастерской. На полках вдоль стен стояли ряды медных статуэток, приготовленных для продажи, а в углу — все орудия труда: стол и табуретка, на столе — тиски, несколько мотков медной проволоки и паяльная лампа. Бангаре посмотрел на лампу и повернулся к своему шурину.

— Здесь ты и работаешь?

— Да.

— Зажги-ка эту штуку.

— Что-что?

— Зажги ее.

Он взял паяльную лампу и протянул ее скульптору. Тот покорно достал из кармана зажигалку и повернул кран. Раздалось тихое шипение, и из трубки вырвался длинный язык синего пламени. Скульптор убавил огонь и застыл с лампой в руке, не сводя тревожного взгляда с Ситы... Мулат довольно улыбнулся.